Рыба, мухи, хакамада

В августе мне довелось оказаться на юге в одном настолько крохотном городке, что два его любых жителя, будучи случайно столкнувшись, обязательно принимались вспоминать: сколько лет, сколько зим, кто с кем учился, кто кому родственник и кто с кем спал. Ну, или изо всех сил старались это позабыть.
- Господи, думал я с того момента, как только приехал туда. - Жара и скука. Скука и жара. Как же они вообще тут живут?

В этом городке, на утрамбованной тяжелой поступью южного лета глинистой площадке рынка, я видел как старушка покупала арбуз.
- А что, милай, - спрашивала она. – Арбузы-то у тебя волгоградские? А?
- Астраханские, - отвечал усатый продавец. – Вкусные, невозможно. Сам ем. Семью кормлю. Вам продаю, все рады.
- Астраханские я не куплю, - расстраивалась старушка. – У меня же, милай, внуки приехали. Им надо, чтоб были самые вкусные, а самые вкусные – с волгограда. Это же мне что теперь, на другой конец города идти?
- Так это, мать, - хитро подмигнув продавцу, вмешался мужчина из очереди. – Волгоград, это же и есть Астрахань. Да-да, ты чего? Вот, помнишь, раньше был город- ленинград? А ведь когда-то он назывался санкт- петербург. Вот и тут точно так же: до войны – был волгоград, во время – стал сталинград, а теперь обратно – Астрахань.
- Или вот, допустим, Целиноград, - где-то в конце очереди ожил интеллигентно-высушенного вида старичок. – Ах, какой был город! Кто-нибудь из вас был в Целинограде?
- Волгоград, это – волгоград. Астрахань- это астрахань. Целиноград – это я вообще не знаю, что такое, - грустно вздохнул продавец. – Не слушайте их. Арбузы – вкусные, берите, не пожалеете. Их сама Хакамада ест.

Окончательно оторопевшая старушка схватила два арбуза, рассчиталась и мелкими шажками двинулась прочь.
- Сын, - крикнул усатый продавец арбузов. – Назим, мальчик мой, помоги женщине донести...
- У меня у самого такая же, - извиняющимся тоном, добавил для очереди. – Говоришь ей, - мама, сидите дома, хватит уже ходить, куда вы все ходите, мы все сами купим и сделаем, у вас уже ноги не идут. А она, - ой, ты прав, ты прав: не идут, говорит.
А только отвернись - чу - нет ее уже. Убежала по каким-то делам…
Издалека доносился голос старушки, - спасибо, милай, спасибо. Я бы и сама потихоньку донесла. Милай, а ты молодой, ты должен знать, скажи. Хакамада – это кто?

Неподалеку от очереди, между желанием выглядеть солидно, яростным презрением к регулярным физическим нагрузкам и сорокоградусной жарой, общались двое нестарых мужчин.
- Да что там, как съездил, - с досадой говорил один. – Это же не курорт – одно название. Какой это курорт, моя там была самая красивая.
- Так это, - осторожно задумывался второй. – Может ты ее просто того. Любишь?
- Ты вообще долбанулся? - отвечал первый. – Мы с ней так-то женаты. Уже десять лет. Какое любишь. Все, тихо, идет.
Но было громко: она шла - широко, тяжело и значительно. Вырвиглазно ярко, очень громко, занимая большую часть прохода, шла красивая она.

В конце торгового ряда прекрасная юная девушка торговала теоретически замороженной рыбой возле ржавой до дыр газели. Я напрягся в ожидании, - вот, думал, сейчас. Сейчас изо всех щелей и углов повалят кинокамеры– стоп, снято!
Выйдет какое-нибудь тарантино в обнимку со скорсезе. – О, да, наше сотрудничество очень плодотворно! Все оскары – наши! Какая актриса, дублеры и претенденты-подите прочь, - и заплаканная анжелина-жоли, со срывающимся с поводка бредом-питом, навсегда исчезнут в пыльном мареве трассы.
Потому что, - ну не может же такого быть, - говорил себе я, - Это нереально: у человека, торгующего рыбой среди мух и Отечества, в сорокоградусную жару просто не может быть такого счастливого лица.
Но кинокамер все не было, и не было, а вместо скорсезе с тарантиной через каждые две минуты из газели выбегал ничем непримечательный, кроме абсолютной своей непримечательности, парнишка.
- Ну ты что, не устала? – суетился он. – Прекращай, вон, поди – отдохни. Я сам постою. Да что ты смеешься, я же умею, ну.
- Да ладно тебе, - смеялась в ответ она. - Иди вон лучше, не знаю. Сходи что ли пока к друзьям.

- А вот так, похоже, и живут, - думал я. – Есть у них здесь, видимо, что-то такое, веселее любой скуки и жарче любой жары. Способное победить все и вся: десятки лет брака, рыб, хакамад и прочих мух.

Сегодня в СМИ