ТОТ САМЫЙ МЮНХГАУЗЕН

22 февраля 1797 года в Боденвердере скончался  отставной русский офицер Гиронимус Карл Фридрих фон Минихаузин, бывший ротмистр Брауншвейгского кирасирского полка, охранявшего западные границы Российской империи. В тот миг, когда земной прах правдивейшего на свете человека обрел иную форму существования, барон окончательно избавился от досадных мелочей, которые мешали ему быть тем самым Мюнхгаузеном, и совершил один из самых невероятных своих подвигов: он стал чистым духом вдохновения - покровителем безумцев и мечтателей. Двести десять лет о нем пишут и говорят, доводя вымысел до абсурда, а после до того предела, за которым раздвигаются границы мироздания. И кто сказал, что на Луне или другой планете ему не ставят святилищ на заброшенных дорогах и не возводят капищ в глуши непроходимых лесов; кто посмеет утверждать, что влюбчивая Венера до сих пор не тоскует по прекраснейшему из своих тангейзеров?

Иероним фон Мюнхгаузен приехал в Россию, когда ему исполнилось двадцать четыре года, добровольно вызвавшись служить пажом у принца Антона Ульриха Брауншвейгского. Служба сия уже тогда считалась в Германии небезопасной: мало того, что немцев пугала огромная и дикая в их представлении страна, так принц еще принимал участие в войне с турками, и двух его пажей убили в бою.  Однако эти невеселые перспективы не смутили молодого барона; человек явно незаурядный, он в равной степени отличался и на балах, и в походе против турок. А в 1739 году, когда его принц женился на племяннице российской императрицы Анны Иоановны, попросился на военную службу. Его отпустили, хотя и с неохотой. Он был назначен корнетом в Брауншвейгский кирасирский полк, расквартированный в Риге. Его почти не коснулся дворцовый переворот, устроенный Елизаветой – стремительное продвижение по службе больше не светило, но и в опалу барон не попал. В 1744 году поручик фон Мюнхгаузен командовал почетным караулом, который встречал будущую императрицу Екатерину Вторую. В том году он и сам женился по любви на дочери рижского судьи Якобине фон Дуттен; а в 1750, получив чин ротмистра, уехал в Германию оформлять наследство, да так и остался навсегда в своем родовом поместье Боденвердер.

Сперва он только рассказывал свои невероятные истории приятелям – охотникам, соседским помещикам, но в 1781 году в журнале «Путеводитель для веселых людей» было напечатано 16 рассказов автора «г-на М-х-з-на». Четыре года спустя в Англии издали книгу Рудольфа Эриха Распэ «Рассказ барона Мюнхгаузена о его удивительных путешествиях и походах в России», и она включала уже 64 истории. Книга пользовалась оглушительной популярностью, и выдержала множество переизданий, в каждом из которых соответственно росло и число фантастических приключений барона. В седьмом издании их было уже две сотни. Одновременно с Распэ, вдохновившись его первой книгой, стал писать о своем необычайном соотечественнике Готфрид Август Бюргер – «отец» немецкой литературной баллады. Его опус назывался по-немецки просто и коротко: «Удивительные путешествия на суше и на море, военные походы и веселые приключения барона фон Мюнхгаузена, о которых он  обычно рассказывает за бутылкой в кругу своих друзей»; он увидел свет в 1786 году. При жизни отставного ротмистра книги о веселом врале и отважном авантюристе бароне Мюнгхаузене выходили еще  в России и Америке.

Вымышленный барон стремительно набирал силу – он становился все реальнее и убедительнее, чем немолодой ганноверский помещик, и вскоре того перестали отличать от его литературного двойника. Никто уже не вспоминал о том, что истории предназначались веселым, читай – умным, людям; барону не простили той легкости, живости и изящества, с которой он говорил о самых серьезных вещах; ему не простили безмятежного отношения к жизни. Это Зазеркалье оказалось жестоким по отношению к Гиронимусу Минихаузену: его, живого и чувствующего человека, в одночасье наградили титулом «короля лжецов», нисколько не спрашивая, что сам он думает по этому поводу.

Как гоголевский Нос, так и баронское Имя самостоятельно выбилось «в люди» и победительно зашагало по свету, поглотив своего создателя. Однако, вполне вероятно, другой Создатель имел в виду что-то свое, отправляя на планету Земля Карла Фридриха Иеронима фон Мюнхгаузена. Он внезапно решил переиграть эту историю – и подарил безудержному фантазеру великолепное послесмертие.

Человеку доступно все, до чего он в состоянии дотянуться мыслью. Мысль неостановима, единственное, что необходимо для того, чтобы совершить невозможное – посметь это помыслить. Смелости же хватает далеко не всем. «Достаточно ли эта идея безумна, чтобы быть правильной?», - спрашивал Нильс Бор. Чтобы создать нечто новое, человек должен прежде всего раздвинуть рамки своих представлений о мире за прежние пределы: представить то, чего еще нет; описать то, чего еще никто не видел; и единственным инструментом ему может служить здесь фантазия, ничем не ограниченное воображение.

Случайно или сознательно, но совокупными усилиями многочисленные авторы «Мюнхгаузена» создали существо совершенно уникальное – способное бескорыстно нафантазировать все, что угодно: путешествие на Луну и полет на пушечном ядре; победоносную борьбу силы воли с силой тяготения и полное неприятие летального исхода (подумаешь, оторвало у коня заднюю половину – а он стоит, напиться не может). Такое существо уже не было человеком – вруном, лгуном, сочинителем, пускай и незаурядным: масштаб невероятного задал иную парадигму. Отныне и присно, и во веки веков совершенно неважно, летал ли барон Мюнхгаузен на Луну. Важно, что он не сомневался, что это вполне возможно для обычного человека – и другие, вдохновившись этой верой, полетели за ним. Мюнхгаузена невозможно оценивать с позиций «правда – не правда». Правда ли – картины и книги, музыка и поэтическое вдохновение? Правда ли – Сикстинская мадонна и вид города Толедо, и золотые матиссовские рыбки в кособокой банке, или это все-таки что-то другое? Выше, чем правда?

Рыцарь Тангейзер из средневековой легенды стал возлюбленным Венеры, а после пришел в Рим и спросил у Папы, может ли он покаяться, есть ли прощение ему, полюбившему языческую богиню. Папа сурово отвечал, что прощения такому, как он, нет и быть не может – скорее уж палка покроется листьями. И Тангейзер отправился назад, к  Венере, уже навсегда, а Папа взглянул на свой посох и увидел, что тот покрывается молодой зеленью.

История барона Мюнхгаузена удивительно похожа на эту легенду – вроде бы все пошло наперекосяк, а посох  набухает нежными клейкими листочками. Мюнгхаузена определили в жесткие рамки, написали ему правила игры – докучливое, многословное либретто; а он вырвался на волю и поет, что хочет, и летает туда-сюда, на Луну и обратно. Вдохновляет новых рассказчиков на новые истории о себе. Некоторые из этих историй становятся по-настоящему великими.

Невзирая на все нравоучительные причитания, которыми изобилуют предисловия к книгам о Мюнхгаузене - о том, что врать грешно, а хвастаться стыдно, читатели понимают эти книги на удивление правильно. Врать – действительно грешно. А фантазировать – так же необходимо, как дышать. Необходимо ежедневно раздвигать границы известного пространства, чтобы не усохнуть и не скукожиться в сером обывательском мирке. Начинать день, скажем, с разговора с Сократом или Шекспиром. После заняться разгоном облаков. А затем, перед завтраком – подвиг. И еще: человеку, если он хочет им оставаться и впредь,  необходимо открыто говорить (писать, рисовать, сочинять) правду – такой, какой он ее видит.

Поэтому каждый видит своего Мюнхгаузена: не только и не столько такого, каким его придумали для нас, однако же и за нас - а таким, каким он существует в нашем частном воображении. После 1979 года  большинство граждан одной шестой части суши по этому поводу сходятся во мнениях:  Карл Фридрих Иероним может быть только фон Янковским.

Роскошный, согласитесь, эпиграф к «Путеводителю для веселых людей»:
- Я понял, в чем ваша беда. Вы слишком серьезны. Серьезное лицо -  это еще не признак ума, господа. Все глупости на Земле делаются именно с этим выражением. Вы улыбайтесь, господа, улыбайтесь!